Джулари

2021 год

Город Трэйси, штат Калифорния

Мой кабинет освещала настольная лампа с холодным светом, напоминающий атмосферу больницу. Белый свет сливался с яркими бликами компьютерного экрана и мои глаза уже молили о пощаде. Буквы передо мной пульсировали и размывались, приходилось напрягаться и приближаться к монитору почти вплотную. Но я продолжала упорно бегать по тысячи открытым вкладкам: видео девяностых годов, расследования журналистов, художественные короткометражки, статьи, форумы сплетников, ознакомительные фрагменты книг… Сотни материалов о Мексиканской мафии.
Я, как и пожалуй все жители Калифорнии, слышала про них, но только поверхностно. Авторитеты криминального мира. Самые опасные и безжалостные. В прошлом убийцы, серийники и воры. Им лучше не переходить дорогу. Навороченные эпитеты, самые закрученные метафоры, много слухов… но все это лишь догадки и приукрашивания. Никаких фактов, только теории. Кривым, торопливым почерком я исписала добрую половину своего ежедневника, но из всего конспекта можно сделать только один вывод: Мексиканская мафия — демоны, которые следят за всей Калифорнией.
Я узнала, что половина из них сидят в тюрьме — там фамилия и зародилась. Дон, Капо… никто не знает их личности, но все слышали про них — у некоторых от одного упоминания идут мурашки. Они скрыты за сотнями масок и теорий. Никакой информации о верхушке. На форумах я прочитала, что полиция кормится с их руки — что неудивительно — а значит от них ждать помощи бесполезно. Деньги и регалии способны закрыть рот кому угодно. Даже если мы предложим копам сумму больше, они все равно не раскроют хоть кого-то из мафии: синдикат гарантирует защиту, крышу и все, как бараны, ведутся на это, не осознавая, что именно из-за потакания уличным бандитам появляется нужда в туманной охране.
Я презираю таких людей, хотя возможно это и глупо, ведь я не была на их месте. Может быть копов шантажировали, угрожали, а может они сели за стол переговоров и сами были не против поиметь лишнюю копейку даже с грязных рук.
Я докатилась на стуле до окна, больно врезаясь коленями в край подоконника — снова не рассчитала силу толчка. Открыла окно и немного высунулась вперед, блаженно закрывая глаза от свежего воздуха, который ворвался в душный кабинет. Легкий ветер обнимал мое лицо, как будто поглаживая по щекам. Я наощупь достала пачку и устало закурила вишневую сигарету, потягиваясь со стоном. Спина и задница приняли форму офисного кресла и нещадно ныли и болели. Казалось, что нижняя часть моего тела одеревенела. Табак мягко ударял в голову и отдавал онемением в ноги, что доставляло удовольствие и блаженство. Пока мои легкие горели от поступающего в них никотина, я задумалась: с какой стороны мне подобраться к ним? Откуда начинать? Как вытащить их из своего укрытия, чтобы хотя бы увидеть лица? Вопросы, сотни вопросов, а ответов нет. Еще и пропавшие агенты стоят перед глазами: живы или уже нет? Я не смогу подобраться ближе к ним пока не свяжу воедино всю информацию о мафии. Пока в голове встает образ рогатых демонов в деловых костюмах. Думаю, реальность не слишком то отличается от фантазии. Недостаток времени невидимыми щупальцами обвивает мое горло и сжимает. Мне нужно больше чертового светового дня, чтобы разобраться.
Я выкинула окурок — мое окно выходит на внутренний двор, в такое позднее время он пустует, поэтому я не боялась попасть кому-то в голову, — и вновь уселась на кресло, смотря на свои корявые записи. Я пролистывала страницу за страницей, читая заметки, подчеркивая слова, что-то активно зачеркивала так, чтобы буквы было не видно. Бессмысленность этих действий зашкаливала, потому что все, что я имела — догадки и присказки. Покусывая губы, я откинулась на спинку кресла, и глядя в потолок постукивала пальцем по столу.
— Окей, я попала в тюрьму и стала членом мафии, — я начала медленно проговаривать все вслух приглушенным голосом, — а за что меня могут посадить? Убийства, наркотики, насилие, кража… нет, не кража. Слишком маленький срок, нет смысла принимать меня в фамилию. В мафии нужны, — я наклонилась вперед, читая цитату из своих заметок, — безжалостные личности, которым уже нечего терять. Начнем с убийств, — я стремительно вскочила со стула и подошла к маркерной доске, вооружившись красным фломастером. Главное сейчас не сбиться с мысли.
В центре я написала «убийства», чуть ниже — степени тяжести. Самое страшное — первая степень — умышленное. Пожизненное заключение. Тоже касается и насильников, но насчет этой теории я уже засомневалась. По такой статье очень часто заключенных везут в «смерть» и оттуда вести хоть какие-то дела просто невозможно.
«Смерть» — настоящий ад на земле. Камеры там маленькие, исключительно одиночные, с решеткой вместо двери, сквозь которую на заключенных смотрят маршалы. Контакт друг с другом запрещен. На улице стоят клетки в человеческий рост, в которые заводят преступников как бы на прогулку, но все, что они могут делать — стоять. Кормят помоями, буквально. На такой еде нереально оставаться здоровым человеком, заключенные там стремительно худеют. Из развлечений — книги, но в очень скудном количестве, поэтому их там знают наизусть. Статистика самоубийств неприлично высокая: кто-то намеренно морит себя голодом, кто-то вешается на простынях, лишь бы этот кошмар закончился. А еще заключенные не знают схему тюрьмы — их везде водят с закрытыми глазами и опущенной вниз головой. Там давят морально, а это страшнее, чем физическая боль. Увечья пройдут, а вот поехавшую крышу вряд ли вылечит хоть один психолог. В сети тоже нет информации о «смерти». Даже нам тяжело достать сведения об это колонии — на это нужно иметь кучу разрешений и подписать бумаги о неразглашении.
Я стерла слово «насильники», нет, это точно не подходит. Тут же у меня проскользнула мысль о принципах мафии. Я узнала, что преступная фамилия — отдельное государство со своими законами, а следовательно и ценностями. Поощряют ли они сексуальное насилие, педофилию? Этот вопрос я записала зеленым цветом — ответ на него я найду позже, это второстепенная задача. Кажется, что это лишь деталь, но на самом деле именно такие мелочи помогут мне залезть в голову мафии и посмотреть на мир их глазами.
А вот предположение с убийцами кажется более правдоподобным. Вполне подходит под профиль мафиозников: убили один раз, в следующие уже будет легче. Сроки дают приличные, есть время на то, чтобы освоиться и примкнуть к синдикату. Еще какое-то время я смотрела на доску, подпирая рукой подбородок и размышляла что делать дальше с этой информацией. Я решила дополнить схему и написать о других степенях тяжести — за них тоже дают большой срок. Если прибавить к нему проступки в тюрьме — а я уверена, что они есть —, то получается то же самое пожизненное. Отлично, я пришла хоть к какой-то теории. Из моих размышлений меня вырвал мягкий стук в дверь.
— Увидел свет, решил заглянуть к тебе, — в двери показался Пакс с полуулыбкой на лице, — можно?
Я задумчиво кивнула, садясь за стол. С Паксом мы вместе учились в Академии, но он выпустился на год раньше меня. Отношения у нас были нейтральные, мы никогда не дружили, но и претензий друг к другу не имеем. Он был симпатичным мужчиной: высокий, подкаченный, короткие черные волосы и такого же цвета миндалевидные глаза. Легкая щетина, греческий нос с горбинкой и тонкие губы. Я бы назвала его внешность обычной, ничего выделяющегося.
То же самое можно было сказать и о его характере: спокойный, безынициативный штатный агент, который не двигается по карьерной лестнице, потому что и сам не выказывает желания. Работает нормально, тоже обычно. Но есть в нем что-то отталкивающее, то, что меня всегда смущало. Возможно дело в его энергетике, какой-то тяжелой и темной, а может быть я просто себе надумываю, приписывая парню невидимые обвинения.
— Как успехи? — он бегло оглядывал мой заваленный рабочий стол и стрелял глазами в записи на доске.
— Микрошаг сделан, но в какую сторону — пока не поняла, — ответила я, пряча лицо в ладони, — они скрываются покруче разведчиков. Каждую крупинку информации приходится вырывать с боем и еще самой догадываться о ее применении… Успокаиваю себя тем, что это только начало, — хмыкнула я.
— Твой синдром отличницы иногда играет против тебя. Ты же только-только узнала об их существовании, а уже хочешь успеть все и сразу. Сейчас тебе важно постепенно двигаться вперед, а не лететь сломя голову. Собирать информацию, складывать ее в общую картину. Вот увидишь, через пару недель…
— Я не могу растягивать поиски на недели, пока около жизни агентов стоит жирный знак вопроса. А вдруг они живы? Тогда мы еще можем им помочь. Каждая минута на счету.
— Мне все же кажется, что они уже мертвы, и нам стоит прикрыть это дело.
— Пакс, не неси чушь. Речь идет о жизни людей. Даже если их убили, а я надеюсь, что нет, то мы имеем дело уже с серийниками. Предстоит игра с мафией в любом случае, — я говорила тоном, в котором читалось раздражение. Мне не понравилось как он говорит о человеческих жизнях.
— Подожди, почему серийники? Две жертвы причисляют их к этому званию? — я удивленно посмотрела на него и еще раз подтвердила свою теорию о его обычности.
— Да, Пакс, два и более трупа делают тебя серийным убийцей и наказание становится строже. Но речь идет не об этом. Жизнь агентов — моя основная задача сейчас. А этот вопрос неотрывно связан с мафией. Одно без другого не функционирует.
— Так вцепилась в них… Кстати, я что зашел-то: в Нью-Йоркском отделе ФБР работает первоклассный специалист, его род деятельности приближен к профессии профайлера. Его зовут Нэро Валадес, пару лет назад он вел громкое дело об одном синдикате, развалил его меньше, чем за месяц. Вот его контакты, — он положил на стол помятый клочок блокнотного листа, — может быть он сможет помочь тебе чем-то. Инспектор уже в курсе, он не против, чтобы ты включила Нэро в дело, — сказал он со странной интонацией. Я не смогла прочитать ее, но возможно он просто уверен, что наши пропавшие агенты уже мертвы, а я смотрю на вещи слишком оптимистично.
— Спасибо, завтра обязательно свяжусь с ним, — ответила я на выдохе, сразу же переписывая номер в свой телефон.
— Слушай, тебе нужно отдохнуть. У тебя глаза уже красные и до конца не открываются, — я открыла камеру на телефоне и убедилась в правдивости его слов, шепча «О, Боже» себе под нос, — тебя подвезти?
Я представила как сейчас буду вызывать такси, ждать его, тратить свои деньги… это все так непритягательно звучит, поэтому я приняла предложение Пакса. Время давно перевалило за полночь, мне осталось спать менее пяти часов, что точно завтра будет отзываться отвратительной головной болью и заторможенностью.
Мы выходили из офиса последними. На первом этаже остались лишь дежурные, которые тихо спали под бормотание радио, пододвинув рабочие телефоны ближе к ушам, и охранники, смотрящие телевизор. Здание ночью и днем ярко контрастируют между собой. Даже атмосфера меняется. В воздухе не витает напряжение и спешка, нет постоянного фонового шума. Так спокойно и тихо, что работать совершенно не хочется.
В машине Пакс рассказывал историю о том, что его собака обожает облизывать бутылки из-под пива и делать это предпочитает именно на улице. Честно сказать, моя голова настолько кипела, что его слова отзывались фоном где-то в затылке и половина просто не доходила до моих ушей. Я хихикала там, где смеялся и он. Его сжатая до белых костяшек рука на руле никак не вязалась с развязной интонацией и расслабленной позой. Я жевала эту мысль, как жвачку — бездумно, на автомате. Я слегка качнула головой, отгоняя психологический анализ, и пыталась уловить суть рассказа Пакса.
На самом деле агент — не звание, а клеймо. При любых обстоятельствах я неосознанно анализирую обстановку — где можно спрятаться, откуда можно ждать нападение; людей — их позы, манеру говорить, даже взгляд. Это здорово мешает в обычной жизни, особенно когда знакомишься с новыми лицами. Очень много свиданий прервались именно из-за того, что я ловила человека на мелкой лжи или приукрашивании, или на том, что он преследует цели с двойным дном. Даже алкоголь не всегда отключает во мне аналитическую сторону. Зачастую мне приходится расслабляться через силу, как бы абсурдно это ни звучало.
Поездка казалась бесконечно долгой, в частности из-за того, что Пакс не мог замолчать. Ему как будто причиняло боль секундное молчание, поэтому за одной историей следовала другая, потом третья и все это смешивалось в кашу. Наконец под колесами захрустел гравий и в свете фар показались мои белые ворота. Я подавила зевок и отстегнула ремень безопасности:
— Спасибо, что подвез, — я выдавила из себя улыбку, но она получилась вымученной, — увидимся через… три часа.
— Э, нет, у меня завтра выходной и я не встану со своей кровати даже под дулом пистолета. Беги отсыпаться, Джул. Отдых тебе явно необходим.
Мы дали друг другу «пять» и я быстрым шагом зашла в дом. Пакс отъехал только после того, как входная дверь хлопнула за моей спиной и в прихожей зажегся свет.
***
Пронзительный вой бесчисленных будильников в 6:50, 6:51, 6:53… 7:00 утра. Резкий подъем. Большая кружка горького кофе без добавок. Душ, в котором я чередовала обжигающе горячую воду с ледяной — контраст должен помочь проснуться окончательно. Единственная поглаженная вещь — белая блузка, отлично, подходит, светло-синие джинсы и черные ботинки на каблуке. Заднее сидение такси — сажусь с правой стороны. Все как обычно, я могу проделывать эти действия с закрытыми глазами.
Я приоткрыла окно, позволяя ветру трепать мои шоколадные волосы, которые и так были в полном беспорядке после быстрой сушки феном. Я жмурилась, смотря на солнце, и легкая улыбка все же коснулась моих искусанных губ. Яркое, теплое свечение и голубое небо всегда поднимали мое настроение и дарили ощущение свободы.
Такая погода ассоциировалась со школьными временами. Особенно с последними учебными днями, когда ты выбегаешь из здания и чувствуешь свободу. Больше не надо носить дурацкую серую юбку и белые гольфы, которые давят на икры своей тугой резинкой. Черные балетки, поцарапанные и истоптанные, заменяются на невесомые шлепанцы, а жилетка без рукавов — на майку с ярким рисунком и пайетками. Можно ездить на велосипеде, играть в мяч с папой, и смотреть мультики сколько угодно. Никаких уроков, душных кабинетов и контрольных. А еще можно плавать и вставать, когда сон надоедает. Если бы у меня была машина времени, я бы вернулась в то время, хотя бы на несколько минут. Тогда не было проблем и все казалось таким добрым и светлым.
Я протянула водителю банковскую карту, пытаясь пальцами расчесать свои волосы, и наконец вылезла из машины с приятным чувством ностальгии. Воспоминания отвлекли меня от слабости из-за чертовски короткого сна и в офис я заходила со спокойствием и решительностью.
Я сразу же направилась в столовую, где взяла банановый латте — несменный напиток, который я могу пустить по вене вместо крови. Я долго выбирала сэндвич и в итоге взяла тот, что выглядел более полезным — с куриной грудкой и огурцом. Сделаю вид, что там нет литра майонеза и тонны соли.
Я пошла дальше по коридору, в комнату дежурных, чтобы найти Саманту и немного посплетничать, и сразу же увидела его — причину, по которой мои глаза закатились с такой силой, что я еле вернула их на место. Мистер Браун стоял около входа и над чем-то смеялся с коллегой. Черный джемпер с белой рубашкой под ним подчеркивал его мощные мышцы на руках, и отлично сочетался с темными волосами, которые еще не тронула седина. Он был достаточно высоким и крепким мужчиной с вечно хмурым выражением лица. Я пила кофе через трубочку и неотрывно смотрела на его профиль. Он точно чувствовал это, но намеренно игнорировал. Говнюк.
Я долго стояла в коридоре и ждала Брауна. Они все никак не могли отпустить друг друга, находя новые темы для разговора. Только спустя минут пять Кристиан двинулся в мою сторону, снова игнорируя мое существование. Я подстроилась под его быстрые широкие шаги.
— Доброе утро, мистер Браун, опаздываете, — сказала я с ухмылкой, смотря на свои электронные часы на запястье.
— Не поверите, Мисс Кларк, узнал о нашем с вами сотрудничестве, и всеми силами оттягивал выход из дома.
— Жаль, что не купили билет в другой конец планеты в ту же минуту после этой новости.
— Сбежать и оставить всех бандитов Калифорнии на вас? Я пожалел мой родной и любимый штат, который вашими стараниями точно рухнет.
Мудак. Мы молча зашли в лифт и поехали на второй этаж, чтобы засесть в моем кабинете и начать работать.
***
Я рассказала ему о своих предположениях. По сдвинутыми густым бровям я поняла, что он в замешательстве и запутался точно также, как и я.
— Короче, — я выдохнула, распечатывая на компьютере карту Калифорнии, — давай начнем с истоков. Мексиканская мафия руководит всем преступным миром нашего штата, — я обвела пальцем пиксельные границы.
— Вот тут ты ошибаешься, — сказал он, беря в руки карандаш, — юг Калифорнии, — он обвел примерно одну треть всей территории, — принадлежит испанской мафии Нуэстра фамилия.
— О, супер, на арену выходит еще одна группировка, — хмыкнула я, хотя весело мне не было, — ну, в любом случае это малая часть, — сказала я, обводя ручкой все остальное, — ты представь, сколько нужно людей, чтобы держать под контролем всю эту территорию. Значит на воле мексиканцев тоже достаточно, можем оттолкнуться от этого и пробывать искать их тут…
— Притормози и дослушай меня до конца. Они воюют с Нуэстрой, причем уже давно. Раньше испанцам принадлежал гораздо меньший клочок. Вчерашние новости про перестрелку как раз были посвящены им. Война разгорается с нешуточной силой, дележка земли только набирает обороты.
— То есть Нуэстра добрались уже до запада? — спросила я, ставя крестик на нашем городе.
— Да, они хотят сначала взять нас, а что будет потом неизвестно. Об этом копы мне уже не сообщили, хотя я уверен, что они в курсе. Я предполагаю, что позже Нуэстра двинется на восток, постепенно захватывая каждый клочок территории, ну, и север оставит напоследок. Это логично, но мексиканцы без боя не сдаются, как ты заметила.
Повисла пауза. Я записала все слова Кристиана в свой ежедневник и начала крутиться на стуле, покусывая кончик ручки. Я пыталась понять к чему он рассказал мне это. Два воюющие мафии — что это значит для нас?
— Сейчас их будет поймать проще, потому что они ожидают подвоха вовсе не от нас, а от Нуэстры. Мы можем сыграть на неожиданности, задержать и провести опрос, — сказала я, больше себе, чем Кристиану, — хорошо, допустим. Но я не могу связать войну и засаду ФБР.
— А ты попробуй использовать мозг, — он встал и подошел к доске, а я показала ему язык. — Два отлично подготовленных человека сейчас находятся у них. Это же просто подарок свыше, не находишь? Лишние солдаты, которых можно использовать и в бою, и как пушечное мясо, потому что их не жалко, очевидно. На войне все средства хороши, как известно, поэтому они и решили подставиться. Пока мы будем вот так сидеть и разбираться во всем этом, они спокойно будут делить туманную власть, используя все силы.
Звучит логично и упорядоченно и я дала себе мысленную пощечину за то, что не додумалась до этого сама. Но что-то в этой теории не давало мне покоя. Мы отметали важные детали, которые обязаны быть рассмотренными. Мысль крутилась на языке, но сформулировать ее я не могла.
Кристиан взял два маркера и приложил свою ладонь к поверхности доски. Он стал обводить ее по контуру красным цветом. Затем, внутри рисунка, он написал заглавную букву М черным маркером.
— Это их знак. Мафия «La Eme» создана как дань памяти итальянской группировке. Они набивают эту татуировку на левую сторону, прямо над сердцем. Именно по этому знаку мы можем их найти, — я была готова прыгнуть ему на шею и расцеловать, но боюсь его жена вырвет мне все волосы.
Я подавила в себе радостный визг и вновь открыла страницу на моей вчерашней схеме с убийствами. Мысли рождались одна за другой и все они казались чертовски правильными.
— Легче всего будет начать поиски с тюрем — там есть фото личных дел и нам не придется срывать рубашки с мужчин, чтобы посмотреть на их сиськи, — хмыкнула я, поворачивая ежедневник к подошедшему ко мне Кристиану, — давай остановимся на этой задаче и проверим ее. Где у нас сидят заключенные с таким приговором? «Смерть» отметает сразу, там дышать-то получается только через раз.
— М-м-м… Мулл-Крик? Первое, что пришло на ум, — я развернулась к компьютеру и торопливо застучала по клавишам, пропуская половину нужных букв — спасибо авто замене, которая распознает набор согласных и гласных.
— Да! Там сидят с разными степенями убийства, то, что нам нужно, — я немного почитала информацию о колонии в интернете. Как обычно общие фразы по типу «никто не сбежит», «все защищено, спите спокойно». Конечно, именно поэтому там существует мафия.
— У меня нет знакомых оттуда, поэтому придется напрягать инспектора и запрашивать для нас орден. Без него нас пошлют куда подальше, особенно копы. Я и так чуть ли не дрался за подробности перестрелки.
— Вот наше задание на дом: получаем всю бюрократическую хреновину и узнаем начальника колонии, приговоры заключенных и схему всей тюрьмы, — сказала я, завязывая волосы в пучок и закрепляя его карандашом, — самое главное — намекаем, что все это секретно и о нас не должен знать никто. Мафиозники вообще не должны подозревать о нашем с тобой существовании.
— Они все равно догадаются, что мы будем искать агентов. Или их тела.
— Но это не значит, что мы должны заходить с парадного хода, верно? Пусть гадают чем мы сейчас заняты и сидят на сжатой заднице, ожидая нападения.
— Мне почти физически больно от того, что ты командуешь, но в твоих словах есть смысл. Я пошел к Эвансу, надеюсь получится все сделать быстро, — он взял свою сумку и был почти у двери, когда я поделилась с ним своей новой идеей:
— А я пока попробую разузнать владельца «Дескансо». Возможно получится выйти на другие заведения и начать штурм. Ой, кстати, в дело нужно включить Нэро Валадеса, агент из Нью-Йорка. Будет помогать нам дистанционно, я свяжусь с ним. Не знаешь, Сэм сегодня в офисе?
— Кто такой Сэм? — я закатила глаза и замахала руками, прогоняя его, как надоедливую муху. Конечно же мистер-с-палкой-в-заднице не в курсе имен и фамилий значимых сотрудников ФБР. Нашла у кого спросить.